Уважаемый Мурад-акя!

Примите мою искреннюю благодарность и восхищение Вашим творчеством! Как хорошо, что вы открыли сайт. Всю жизнь я живу во взвешенном состоянии: «Узбеков никогда не было!»

— А кто были?

— Никогда никого не было! Кочевники бродили…

— А кочевники кто были?.

— Никто. Дикари и все.

Это диалог студентов и преподавателей кафедр философии, истории, диалектического материализма ТашГосми 70-х годов. В год моего поступления в Ташкентский медицинский институт, в 1973 году, был отменен узбекский язык. “Несуществующая” нация потеряла будущих квалифицированных специалистов. Теперь я, психиатр, лечу только русскоязычных больных самых разных национальностей, а свои меня не могут понять. У нас нет родного языка!

Литературный узбекский язык учить не с кем (мне не нужны поэтические воздыхания, я хочу говорить о душе и болезнях). Психиатр должен знать мифологию, историю всех тюркоязычных народов Ташкента. А как, если люди не знают литературный язык, не понимают меня, говорят на “самодельных” диалектах? Мы с родными хорезмийцами друг друга уже не понимаем, говорим только на русском.

Хочу пояснить: у меня нет чувства униженности. Я знаю предков по отцу до Хазрата Бохоутдин Накшбанда, по матери до Хазрата Мирзо Улугбека. Родители внушили мне — мир един и создан Единым! Весь мир мой — я только должна быть духовной, где бы ни жила и какой бы национальности ни была.

Я устаю от бесконечного выяснения национальной принадлежности то преступника, то маститого ученого. Больно видеть упадок культуры моей Родины, вплоть до отсутствия навыков личной гигиены… Может быть, эти явления — симптомы старческого маразма у древней нации?

С уважением,
Дильдор Хамзаевна Курбанова.

Ташкент, Узбекистан. Июль 2006.