Прошлое глазами гуннов

Есть историки, которые считают Мурада Аджи возмутителем спокойствия. Ещё бы, своей книгой «Мы — из рода половецкого!», изданной в 1992 году, он по существу открыл новую страницу в тюркологии (и не только в ней).

Уже 25 лет прошло с события, ставшего переворотом в сознании многих людей. Автор взглянул на прошлое глазами гуннов, что прежде никто не делал. И увидел наш мир другим, о чем и рассказал своим читателям.

Это потребовало немалой стойкости от исследователя. К нам в редакцию «Литературной России» он пришел в начале двухтысячных годов уже сложившимся автором, известным исследователем, писателем. Многим (и не только в редакции) он казался баловнем судьбы.

Подумать только, этот человек, заявив о 2000-летнем (!) прошлом России, о предшественнице Руси — стране Дешт-и-Кипчак, о половецких страницах российской истории, о Великом переселении народов, которое начиналось на Алтае, сумел увлечь своими идеями сотни тысяч читателей. Благодаря его работам в широкий оборот вошли слова “тюрк” и “тенгрианство”, о которых не упоминал даже Большой энциклопедический словарь.

И мало кто знал цену его успеха. Только спустя много лет в своих книгах «Без Вечного Синего Неба» и «Сага о Великой Степи» автор рассказал некоторые подробности жизненного пути и о том, как рождалась его концепция Великого переселения народов. Получалось, что сама судьба вела его по маршрутам, которые когда-то в далеком прошлом осваивали наши предки. Возможно, поэтому ему, географу, удалось увидеть то, что не замечали историки?

По мнению Аджи, на месте нынешней России существовала большая страна Дешт-и-Кипчак (Великая Степь). Ей платили дань Римская империя, Византия, Персия, Китай. Самая мощная держава мира! От Байкала до Атлантики простиралась она. Населяли ее тюрки-кипчаки. Кто они? Это наши предки, доказывает исследователь.

Название кипчаки не столь очевидно, как может показаться на первый взгляд.

«В своих книгах я называю жителей Дешт-и-Кипчака тюрками-кипчаками или степняками. И призываю других поступать так же. Потому что нашу страну называли Степь кипчаков, значит, у народа (по общепринятым правилам!) единственное имя кипчак, которым он и называл себя», – объясняет автор.

По мнению исследователя, “тюрки” – это не этнический термин, а, скорее, религиозный. Основой духовной культуры народа был Бог Небесный. Само слово тюрк можно объяснить как производное от тере (крест).

«Вот почему мне по сердцу поэтическое определение тюрков как людей, чьи души наполнены Небом», – пишет Мурад Аджи.

Тюркский мир был союзом разных народов, не похожих друг на друга, но прочно объединённый в одно монолитное общество.

Как утверждает исследователь, история России начиналась не с девятого века, а по крайней мере на две тысячи лет раньше. А формироваться она начала на Алтае, именно там свершились гигантские прорывы в истории человеческой цивилизации. Изобретя новый способ плавки железа, наши предки “закрыли” бронзовый век, открыли век железа, – доказывает автор. Это коренным образом изменило хозяйство, быт, культуру. И привело, как сейчас говорят, к мощному демографическому взрыву, а он в свою очередь привёл к великому переселению народов.

Двигаясь с Алтая, вначале наши предки освоили территорию нынешней Индии. Затем основали государства на Ближнем и Среднем Востоке, вышли в Северную Африку. И только потом — Европа. Так шло заселение планеты. Оно не было хаотичным, а подчинялось законам социальной географии.

Результатом великого переселения народов и стала страна Дешт-и-Кипчак. Ее население говорило на одном языке, соблюдало одни законы, и у них был один правитель — царь. Ему подчинялись каганаты (провинции), которые были административными единицами степной державы. Последним царём всех тюрков был Аттила. После его смерти началось междоусобное раздробление.

Таково вкратце содержание его концепции Великого переселения народов.

Свои идеи Мурад Аджи развил в книгах «Полынь Половецкого поля» (1994), «Европа, тюрки, Великая Степь» (1998), «Тюрки и мир: сокровенная история» (2004), «Древняя история тюрков и Великой Степи» (2006), «Средневековая история тюрков и Великой Степи» (2007), «Без Вечного Синего Неба» (2010), «Сага о Великой Степи» (2016) и в других работах. Они принесли ему широкое признание, и сегодня в научном мире Мурад Аджи известен как востоковед и тюрколог.

Можно представить мое изумление, когда я узнал, что Мурад далеко не всегда занимался тюркологией. Работая над сбором материалов для биографического словаря «Североведы России» (он вышел в 2007 году), я натолкнулся на фамилию Аджиев. Оказалось, что северовед Мурад Эскендерович Аджиев и автор острых материалов по истории России Мурад Аджи, это — одно лицо.

Мурад Аджиев (такова его фамилия) родился в 1944 году в Москве. По национальности кумык. В 1964 году поступил на кафедру североведения географического факультета МГУ. Защитив досрочно в 1969 году диплом, был принят в целевую аспирантуру. Кандидатскую диссертацию посвятил вопросам применения экономико-математических методов при освоении территорий Северо-Востока СССР. Научным руководителем учёного был В.Ф. Бурханов.

После аспирантуры Аджиев занимался изучением социальных процессов строительства в Сибири. Вместе с коллегами учёный тогда работал над проектом нового районирования Севера, который должен был усовершенствовать порядок начисления районных коэффициентов за отдалённость.

Его идеи в этой области с интересом восприняли в научном сообществе. Работы Аджиева 1970-х годов получили высокую оценку у патриарха советского североведения Г. А. Аграната. В своей монографии «Возможности и реальности освоения Севера: глобальные уроки» (М., 1992) Агранат отмечал, что ему

представляется интересной мысль М. Э. Аджиева, впервые выдвинутая в 1976 г., об использовании в качестве границы Севера синтетического показателя общих энергетических затрат на производство и жизнь человека в этой зоне. Под такими затратами понимаются приведённые к какому-то, видимо, комплексному показателю материальные, физиологические, финансовые и другие затраты.

Далее известный ученый сделал ряд замечаний, которые по сути дела можно расценивать как план-проспект будущей докторской диссертации. Он буквально по пунктам перечислял то, что еще предстоит сделать Аджиеву в новой работе:

Во-первых, М. Э. Аджиев не дал методики определения таких затрат, а во-вторых, что, пожалуй, важнее, не нашёл пока способов выявления этих затрат именно на Севере, при котором они смогли бы стать показателями, отличающими его от таких же показателей других районов с высокими затратами. Причём не только районов с экстремальной природной обстановкой (горы, пустыни, шельфы), а и вообще очень «дорогих» для освоения по транспортным или каким-либо иным обстоятельствам.

В 1983 году Аджиев выпустил книгу «Сибирь XX век». Потом он издал несколько брошюр о БАМе, на которые до сих пор ссылаются в диссертациях и научных работах. Параллельно с этим написал серию детских книг о Севере. И, будучи доцентом Всесоюзного заочного финансово-экономического института, читал курс лекций по экономической географии.

Кроме того, он самостоятельно вёл исследования донного льда и концентрации тяжёлой воды на реках Сибири. (По сути, речь идет о природных месторождениях дейтерия — ядерного топлива.) Результатом этой работы стала гипотеза о концентрации тяжелой воды в природе, которую он изложил в 1989 году в журнале «Материалы гляциологических исследований».

И вдруг учёный оставил престижную должность, работу над докторской диссертацией, интересное исследование, бросил всё и ушел в редакцию журнала «Вокруг света».

Этому способствовали серьезные обстоятельства. О них очень сдержанно Мурад Аджи поведал в уже упомянутых книгах «Без Вечного Синего Неба» и «Сага о Великой Степи».

Однако был еще эпизод, о котором он как-то рассказал мне. В это трудно поверить, но толчком для его решения стал… запах степной полыни. Что может сделать этот запах с человеком, Мурад поведал на одной из наших встреч. Воспоминание о том, “прочитывается” в эпиграфе к его знаменитой «Полыни Половецкого поля»…

Мурад признавался, что проникновение в историю у него, возможно, началось с личного. Три поколения в его роду служили в конвое Его Императорского Величества, они охраняли русского царя. Ему, естественно, захотелось собрать как можно больше материалов о своих предках. И чем глубже он уходил в прошлое, тем острее возникал вопрос: почему?

Почему Великую Степь, или страну Дешт-и-Кипчак окружает безмолвие? Почему об этой великой державе Средневековья и ее самобытной культуре мало кто знает? Почему ее превратили в “зону молчания”?

Но уже сама постановка таких вопросов вызвала в научном мире негодование. Поэтому в 1992 году Аджиев из редакции журнала «Вокруг света» был уволен.

Его дальнейшая жизнь “на вольных хлебах” оказалась на редкость трудной и счастливой одновременно. Его статьи вызывали споры, в редакцию «Литературной России» приходили восторженные и гневные отклики. И эта полярность мнений всегда желанна любому опытному журналисту — значит, материал удался.

Точно так же – полярно! – воспринимают и книги Мурада Аджи. Приверженцы “официальной” истории – с негодованием, свободомыслящие – с восхищением.

В каком-то смысле его издания повторяют судьбу «Сибири: XX век». Своей, по выражению автора, “невинной правдивостью” она вызвала гнев власти, и Аджиев оказался в “черных списках”. Ныне эта работа входит в списки рекомендуемой литературы ряда вузов страны.

То же происходит с его книгами по тюркской тематике. В предисловии к «Полыни Половецкого поля», вышедшей в 1994 году, ее издатель, сравнивая работы Гумилева и Аджиева, прозорливо написал:

Нам представляется, что тот же путь – от категорического неприятия и поругания до постепенного нарастания интереса и сочувственного понимания – открывается перед историческими парадоксами Мурада Аджи.

Отрадно сознавать, что автор этих слов не ошибся в прогнозах.

Статья опубликована в журнале «Вестник тюркского мира», 2016, № 1